Алина Борисова - По ту сторону Бездны[СИ]

— Нэри, откуда ты взялся? — смеясь, вопрошала вампирша. — Уж не думала, что ты вспомнишь обо мне еще ближайшие лет пятьдесят.

— Ну, ты не справедлива, я вспоминаю о тебе гораздо чаще, — улыбался ей в ответ Анхен (или теперь следует звать его Нэри?), не спеша выпускать красотку из объятий.

— А со своей спутницей ты меня познакомишь? — все же изволила обратить на меня внимание вампирша.

— Может быть. Если будешь себя хорошо вести, — удерживая одной рукой вампиршу за талию, другой он тем же манером ухватил меня и повел нас обеих в дом.

Рыжую кошачью тушу пришлось перешагивать, в двери Анхен галантно пропустил нас вперед, не выпуская, впрочем, из загребущих лапок. Но в тот момент, когда в дверном проеме мы с вампиршей столкнулись плечами, она вдруг довольно резво выхватила меня из рук кавалера, немилосердно пнув его при этом локтем под дых. От неожиданности он охнул и отступил на шаг, выпуская нас обеих.

— Вот и замечательно, — произнесла, развернувшись к нему вампирша, — мы и сами прекрасно познакомимся. А ты пока на веранде посиди, котику брюшко почеши, он с утра нечесаный.

— Дорогая Сэнта, позволь тебе представить, — преувеличено галантно начал Анхен, даже и не подумав заняться судьбой котика, — Лариса Алентова, студентка Светлогорского университета, очень дорогой для меня человек. Лариса, это Сериэнта Аллесана ир го тэ Рэи, моя нежно любимая (надеюсь, взаимно) бабушка.

Это ж сколько лет старушке? О, хочу быть бабушкой вампира.

— Ну вот видишь, а говорил, не познакомишь, — довольно улыбнулась Сериэнта. — Рада познакомиться, Лариса. Проходи, будь моим гостем.

— У меня к тебе просьба, Сэнта, — начал Анхен, проходя следом за нами в небольшую светлую комнату.

— О, моя книжка добрых дел на сегодня вся расписана, остались только две последние строчки.

— Моя просьба на них уместится.

— Разве? Когда это ты приходил ко мне с одной единственной просьбой? Обычно ты появляешься, только если накопишь не меньше восьми.

— Что ж, сегодня великий день, у меня их всего только семь.

— Считай, тебе повезло, мне нравится эта цифра. И почему ты не снимешь девочке боль, за что ты ее мучаешь?

— Не могу, Сэнта. Сними ты.

Она ответила ему весьма недоверчивым взглядом, но подошла.

— Лучше присядь, — попросила она меня. Я послушно опустилась на диван, она заставила меня откинуться на спинку, и впилась в меня взглядом. Глаза у нее были странные. Желтоватые….сероватые…зеленоватые…я никак не могла определить цвет ее радужки, а затем провалилась во тьму.

В себя приходила медленно, не сразу вспомнив, где я и с кем. Надо мной велся тихий разговор, но открыть глаза и рассмотреть говоривших не получалось.

— Кто заклинал ее на крови?

— Я.

— Твою кровь я чувствую. Кто еще?

— Это важно?

— Может оказаться важным.

— Дэлиата.

— Огонь и вода? Неудивительно, что твоя кровь не легла.

— Другой у меня не было. Тогда ей помогло.

Молчание. Затем она вновь вступает:

— Что ты на самом деле хочешь?

— Сделай ей нормальную регенерацию.

— Чтобы ты мог играть вечно? Не за мой счет.

— Это не игра, Сэнта. Ну подумай сама: с ее возможностями она дохнет от каждого ветерка!

— На ее спине крайне интересный рисунок, Анхенаридит. Я должна подарить тебе возможность его подновлять? Не думала, что ты докатишься до такого.

— Это не то, о чем ты… Я сорвался! Бездна тебя забери, Сэнта, это мог быть кто угодно, хоть ты, хоть… Я просто хочу, чтобы она выжила. Раз уж ты не можешь помочь мне, помоги ей!

— Нет, Нэри. Здоровье я ей поправила, но вмешиваться в ее природу я не стану… И когда ты следующий раз сорвешься, будет лучше, если она сможет хотя бы умереть. Если хоть часть того, что я слышала о твоей жене, правда…

С чудовищным грохотом хлопает дверь. Дом пару секунд трясется от основания и до крыши, затем наступает тишина.

Через какое–то время на лоб ложится прохладная рука. Глаза открываются, во всем теле легкость, в голове ясно, как никогда. Я лежу в кровати уже совсем в другой комнате, мое белое платье аккуратно висит рядом на стуле.

— А чего хочешь ты, Ларис? — спокойно интересуется сидящая возле меня Сериэнта.

— Жить.

— С ним?

— А разве это возможно?

— Какое–то время — да.

— А потом?

— Ты же знаешь ответ. Мы — те, кого называют «вампиры». Мы и сами себя называем так столь давно, что наши собственные дети искренне верят, что это самоназвание.

— А разве это не так?

— Уже очень давно это так. Возможно, кому–то из нас искренне хотелось бы быть другими — но мы не можем. И вот мы создаем государство людей, мы сами играем в людей. Но при этом мы не перестаем быть теми, для которых люди — это пища. Если долго разговаривать с едой, сойти с ума — можно, перестать есть — все равно не получится. Анхенаридит, возможно, действительно хотел бы быть тем, кого он пытается изобразить. Но он не может. Сама природа его никогда ему этого не даст.

— Почему вы называете его Нэри?

— Потому, что все остальные называют его Анхен. Могу же я взять что–то лично для себя? — она чуть пожимает плечами и поднимается, отходя к столу. — Я думаю, ты можешь встать, Ларис, голова не должна кружиться. И я с удовольствием покажу тебе сад. Ты ведь здесь впервые?

Мы долго бродим с Сериэнтой по саду, она что–то рассказывает мне о цветах, но я так и не могу понять, что скрывается за ее дружелюбием. Анхен просил у нее…по сути — возможности для меня быть с ним, не опасаясь за свою жизнь. Неужели она могла бы мне это дать? Но она отказала, заявив, что лучше мне умереть от его руки. А сейчас — мила, добра и приветлива.

Как можно понять этих вампиров? Они так легко решают, что нам лучше бы умереть в той или другой ситуации, но вот сами, почему–то, умирать не спешат…

— Почему вы живете здесь? — спрашиваю я Сериэнту.

— Ну, возможно мне нравится, когда ароматы горячей человеческой крови смешиваются с ароматами цветов, — улыбается она, чуть пожав плечами. — А возможно, я ничуть не лучше чем Нэри, и тоже люблю бродить среди людей, притворяясь человеком. Знаешь, одно время у нас даже была такая игра. Надо было выйти в город, познакомиться и подружиться с как можно большим количеством человек, и никто из них не должен был догадаться, что ты вампир.

— А потом вы убивали их себе на ужин.

— Нет, ну что ты. Это все равно, что проиграть. Смысл в том, чтоб они никогда не узнали, что ты вампир. Самые удачные знакомства длятся годами. Потом, правда, становится неинтересно, и ты просто пропадаешь из их поля зрения…